читать дальшеЯ поначалу думала, что эти мемуары написаны для Сунджо, но они написаны для наследника рода Хон, Хон Суёна, потому как в 1801 был казнен Хон Нагим (брат Хоген, собственно, отец Суёна, - обвинен в исповедовании католицизма, но все не так просто) и Хон Инхан (дядя Хоген, 1796, "неверность королю", тоже все сложно). Очень, очень много букаф посвящено попыткам их оправдать. Мне очень сложно вычленить из этого потока какие-то хоть намеки на реальную ситуацию, хотелось бы видеть мнение второй стороны, что ли. Но можно вычленить много всяких забавностей о придворной жизни в целом и отношениях между придворными.
- у Енджо было два сына, но старший Хёджан умер в возрасте 9 лет (к этому моменту он уже был женат, не спрашивайте. Но это важно)
- после смерти Садо Чонджо в семейных хрониках переписали именно на этого Хёджана, чтобы будущий король никак не был связан с этим скандалом. Соответственно, Хоген лишили родительских прав, что много лет спустя (в начале правления Сунджо) привело ко всяким проблемам со статусом, почестями и пенсиями
- разговоры про то, что Чонджо был единственным наследником отца - художественное преувеличение. У Садо помимо него было еще 4(!) сына, но Чонджо был сыном супруги, а остальные - сыновьями наложниц. Но потомки двух из этих некондиционных принцев правили Кореей в XIX веке. Собственно, один из мемуаров написан, чтобы оправдать Хон Инхана, которого обвиняли в числе прочего в попытке посадить младшего сына Садо на трон
- помимо двух сыновей у Енджо было
- из них особо упомянуть стоить принцессу Хаван.
читать дальше"...Забота и внимание, которыми Его Величество [Енджо] осыпал ее [Хаван] невозможно описать.
В то время мадам Чжонг было всего 10 лет, и она не видела жизни за пределами дворца и более всего любила детские игры. Тем не менее, дама Сонхи, ее мать [а также мать Садо и еще 3 выживших принцесс], наставляла ее. Более того, ее муж Чжонг Чидал был человеком чести, потомком семьи прославленных министров, к тому же он был прекрасно воспитан. Он охотно и ревностно служил наследному принцу [Садо]. У меня есть ощущение, что Чжонг Чидал смущался, видя, что король больше симпатизировал его жене, а не наследному принцу. Поэтому он учил жену правильно себя вести. В результате хоть позже мадам Чжонг и вела себя странно, но принцу Садо не вредила. Она сделала так, что наследный принц смог поехать со всем двором в мавзолей, и, используя все свои возможности, получила разрешение на путешествие принца в Анянг. Она много раз приходила на помощь брату в опасных ситуациях, многое скрывала ради него. Моя к ней неприязнь и ее бесчестье [изгнание из дворца] не дают права игнорировать правду. Если бы Чжонг Чидал не умер молодым, если бы мадам Чжонг родила нескольких детей и радовалась семейной жизни, весьма вероятно, она не осталась бы во дворце и не участвовала бы в бесконечных интригах.
После смерти ее мужа Его Величество пожелал, чтобы она вернулась во дворец, жила рядом с ним. Отец и дочь были неразлучны, казалось, именно она была носителем власти. После 1762 во дворце не было более могущественного человека, после смерти дамы Сонхи никто не мог наставлять ее. Из мужниной родни был только малолетний приемный сын. Это означало, что она никого не боялась и не берегла ничьи чувства. Она стала слишком амбициозной и своевольной.
У мадам Чжонг был необычайный для женщины характер. Она была очень напориста, ревнива, завистлива и властолюбива. Она несла хаос и разрушения - позже я приведу конкретные примеры. Она хотела быть единственным объектом любви отца - она завидовала даже наложницам короля! Она контролировала великого наследника [Чонджо], постоянно не спускала с него глаз. Она хотела заменить ему мать, ей не нравилось, что я - мать великого наследника. Она завидовала, что я могу стать королевой-матерью после его восшествия на престол, поэтому она состряпала указ 1764 года [когда Чонджо переписали в семейном древе на дядю].
Завидуя тому, что великий наследник может наслаждаться интимными отношениями с супругой, она настроила мужа против жены при помощи сотни оговоров и тысячи сплетен. В конце концов она добилась того, что их отношения навсегда испортились. Мадам Чжонг также не была рада, если великий наследник сближался с наложницей, она не позволяла ему смотреть ни на одну женщину, чтобы у них не родился наследник. Она отдалила от великого наследника родственников матери [тех самых Хонов], с помощью хитрых махинаций посеяла в нем семена недоверия, чтобы он был недоброжелательно настроен к родне. Например, был инцидент 1769 года, касавшийся дворцовых слуг. Если великий наследник питал теплые чувства к тестю, то мадам Чжонг к нему ревновала; если наследник с интересом изучал "Историю династии Сун", то она ревновала даже к книге! Она следовала следующему закону: только она должна иметь власть, все должны следовать ее приказам. Никто не мог иметь собственного мнения и принимать собственные решения. Что она за человек? Все это было переплетено с судьбой государства. Невозможно разгадать замысел Небес: как боги допустили несчастье того года [1762, год смерти Садо]? Это почти уничтожило династию. Почему Небеса создали эту странную женщину, почему позволили ей творить беззаконие и пожирать министров и чиновников как рыбу и мясо?" (с.138-139)
Хорошие сапоги, надо брать.
При этом сама Хоген только плакала, думала о самоубийстве и страдала, да.
С потенциальным самоубийством Хоген вообще все сложно. Если бы она выпилилась, то Чонджо остался бы во дворце вообще без защиты и поддержки, это во-первых. Во-вторых, сам поступок мог быть оценен двояко: с одной стороны - как попытка плюнуть в Енджо и попытка бросить тень на решение короля, с другой - как признание вины Садо. И то, и другое дестабилизировало бы страну.
- Есть несколько слов про брачные игры политических партий с королем.
"В 1721 Кенчжон [старший брат Енджо, сын Сукчона] из-за слабого здоровья думал назначить своего брата Енджо регентом. Как-то он вскричал: "Рядом со мной должен быть мой брат Енджо или придворные?" Что означало: власть должна находиться в руках брата как наследника престола или в руках чиновников? Этот вопрос должен был выразить желание короля видеть управление страной в руках брата нежели в руках властолюбивых бюрократов. Другими словами, считалось, что чиновник, высказавшийся против регентства, не желает отказаться от возможности влиять на государственные дела от имени болеющего короля. По этой логике нороны приняли предложение о регентстве, но Кенчжон передумал. В дальнейшем это привело в глобальной чистке норонов в правительстве". (прим. авт., с. 161)
Я так понимаю, эти игрища упоминали, например, в "Сангюнгване".
- отношения Чонджо и Хон Кугена (какого-то родственника Хоген. Она не упоминает степень родства, хотя в других случаях расписывала, кто человек ей. Это ж-ж-ж неспроста... ) описаны так, что я скоро их зашипперю
ЗЫ. Великий наследник, наследник и король - это все Чонджо в разные моменты времени.
читать дальше"Великий наследник жил в уединении в своем дворце. Общался только со своими слугами, учителями и чиновниками. Они разговаривали только об учебе - никаких тебе сплетен и слухов ни из дворца, ни снаружи. Естественно, великому наследнику было скучно. Потом он встретил Кугена [они были примерно одного возраста], который, не задумываясь, рассказывал ему все, что видел и слышал. Великий наследник был совершенно очарован и радовался новому знакомству. Постепенно он отдалился от всех чиновников, с которыми раньше был близок, и считал Кугена своим единственным другом, не сравнимым ни с кем другим. Его словно околдовала новая наложница. Если Куген что-то считал неприятным или кто-нибудь делал ему замечание, тогда перед великим наследником он выставлял этого человека как "порочащего Его Высочество" без единого доказательства. Поскольку великий наследник очевидным образом благоволил ему, поведение Кугена расследовали бы, даже если бы он вел себя не столь вызывающе. Но великий наследник любил этого порочного человека [в другом месте было сказано, что у его отца были проблемы с головой, поэтому никто его не наставлял, он с юности любил пить и ходить в бордели], широко известного своим непостоянством. Конечно, шепотом его критиковали. Некоторые даже горько жаловались: "Наследник так сблизился с этим странным человеком", "Даже если наследник ему некоторое время благоволит, почему он смеет так нагло себя вести?". В 1774-1775 в каждом доме обсуждали Кугена и ужасались его выходкам. Он, наверное, многое из этого слышал. Как только он слышал что-то подобное, то приходил к наследнику и перевирал все услышанное, превращая критику своего поведения в поношение королевской семьи и наследника лично. Наследник же, живший во дворце и не имевший контактов во внешнем мире, слушал только Кугена. ...
Когда Куген был в фаворе, он мог делать все, что пожелает. Он выдал свою сестру за короля, чтобы, став родственником королевской семьи, иметь неограниченную власть. В тот момент, благодаря интригам мадам Чжонг, королева была в опале. Если бы Куген действительно думал о благе государства, он бы как близкий друг короля уговорил бы его переспать с королевой. Ей тогда было всего 26 лет, и у нее не было заболеваний, препятствующих беременности. Но Куген разослал официальное уведомление, что у королевы было такое заболевание, что усилило разлад между супругами. Если бы он пришел к выводу, что не в его силах воссоединить короля и королеву, он должен был порекомендовать королю, у которого в 30 лет не было наследника, выбрать подходящую девушку, способную быстро забеременеть и родить. Вместо этого он затеял свою игру, предложив королю свою малолетнюю сестру, которой едва исполнилось 12. Это означало, что рождение наследника откладывалось на неопределенный срок. ... Но Небеса четко изъявили свою волю: преступления Кугена были настолько велики, что его сестра внезапно умерла в 1779" (с.168-173).
Был еще третий сезон, когда Куген в отсутствие сыновей у Чонджо писал прошения мелким почерком о том, чтобы король назначил наследника из числа младших родственников (Чонджо не хотел этого делать, это вызвало бы фонтан говна: как же, власть уплывает из рук главной ветви семьи, небеса обязательно рухнут). При этом Куген переписал одного из королевских племяников на ту самую умершую сестру. Ему оставался один шаг до того, чтобы король признал парнишку своим приемным сыном...
На Кугена постоянно жаловались. Чонджо кивал, улыбался и говорил: "Да, херню он творит".
В итоге он со слезами на глазах все-таки Кугена сослал на какие-то болота в 1780, где тот умер в 1781.
- преследования католиков и обвинения в исповедовании христианства - очень все знакомо. Казнили, например Ынъёна, сына Садо от наложницы, и его жену (насколько я поняла, именно их сына Куген продвигал в наследники)
- обидки между семьями, которые потомки припоминали через 5-6 поколений, действительно существовали
- современный курорт Чеджу в XVIII веке считался местом ссылки, мало пригодным для жизни
- как было сказано, у Чонджо были натянутые отношения с женой, но были две приближенные к телу наложницы: дама Сон (родила принца Муньо, умершего в возрасте 4 лет) и дама Касун (мать Сунджо и принцессы Суксон).
Так вот, эта дама Касун - оченно интересная женщина. Во-первых, она была из янбанов (ее отец в какой-то момент даже был министром). Во-вторых, она была допущена во дворец через процедуру выбора наложницы (в отличие, например, от дамы Сон, которая была дочерью крепостного или раба семьи Хон и вошла во дворец в 10 лет в качестве служанки). В-третьих, Чонджо формально на ней женился
- Чонджо, восстанавливающий репутацию отца, - душераздирающее зрелище. Он собирался в 1804 (после совершеннолетия сына) уйти на пенсию и переселится в могильнике Садо (на самом деле там целый дворец отгрохали) и ухаживать за могилой как подобает воспитанному сыну (раньше он этого сделать не мог, т.к. был приказ деда и дела государства). И собирался посмертно дать ему титул короля (и, соответственно, короновать Хоген). Не дожил...
- во времена правления Чонджо вопрос, кто именно предложил внести тот ящик для риса, имел политический окрас и стал причиной нескольких охот на ведьм (в том числе и на отца Хоген, Хон Понхана). Сам Чонджо настаивал как свидетель, что это сделал Енджо
- наблюдение за жизнью собственно Садо сродни наблюдению за техногенной катастрофой в прямом эфире. Сердце чуть не останавливается от ужаса, но оторваться невозможно.
читать дальше"[В 1756] В первый день пятого месяца после аудиенции с чиновниками Его Величество [Енджо] отправился на встречу с принцем Садо. Принц выглядел неопрятно - грязь ни лице, небрежная одежда. В то время был в силе запрет на распитие алкоголя [Енджо вообще прославился антиалкогольными кампаниями]. Подозревая, что принц пьян, Его Величество в гневе приказал: "Найдите того, кто дал ему вино!"Потом спросил принца, кто это сделал. Но принц Садо ничего не пил. Как странно! Каждый раз, когда Его Величество подозревал и обвинял его в чем-то, принц начинал делать именно это." (с.269)
"В тот месяц [апрель-май 1757, после похорон королевы Чонсон] принц Садо начал убивать. Первым был убит Ким Ханчъэ, евнух, дежуривший в тот день. Принц отрубил ему голову и принес показать фрейлинам. Это было ужасающее зрелище. Он словно убивал, чтобы выпустить ярость, клокотавшую внутри, поэтому от него пострадали многие дамы. Я тоже пострадала и вскоре решила поговорить с дамой Сонхи. Я сказала, что состояние принца настолько ухудшилось, что он начал убивать, что я не знала, что делать. Дама Сонхи была в ужасе. Ей стало так плохо, что она несколько дней провела в постели, отказываясь от еды. Потом спросила, должна ли она переговорить с принцем. Внезапно меня обуял страх за собственную жизнь: после такого разговора принц в гневе начал бы искать болтуна и мой статус меня бы не защитил. В слезах я умоляла даму Сонхи отказаться от этой идеи. "Я упомянула об этом, потому что волновалась и посчитала, что держать Ваше Высочество в неведении нехорошо. Но поскольку Ваша Высочество расстроены, я даже не знаю, что делать". Она немного успокоилась. Я не могу описать мучение и беспомощность, которые я чувствовала. Достаточно сказать, что я хотела умереть, чтобы забыться. ...
В девятом месяце [1757] принц Садо взял к себе Пингэ, фрейлину, работавшую в швейном ведомстве вдовствующей королевы Инвон [одной из жен Сукчжона]. Позже она родила сына [Ынчжон]. Принц был влюблен в нее несколько лет. Сейчас же, обезумев от ярости и не имея возможности облегчить сердечную боль, он ее изнасиловал. Он посчитал, раз королева Инвон умерла, никто не посмеет ничего сказать. Он украсил жилье Пингэ красивой мебелью и изящными вещицами и удостоверился, что она ни в чем не нуждается. До этого он спал с многими фрейлинами. Тех, кто как-либо сопротивлялся, он избивал и насиловал. Само собой, его все старались избегать его внимания. Несмотря на большое количество женщин, с которыми он спал, принц Садо ни об одной не заботился после и не проявлял нежность во время отношений. Это относилось даже к женам второго ранга, родившим ему детей. С Пингэ все было по-другому. Она была ушлой и требовательной. ...
Через несколько месяцев об этом узнал Его Величество и очень рассердился [В Чосоне принцам крови было запрещено брать в качестве наложниц фрейлин, служивших в свите представителей старшего поколения. Это считалось расширенным запретом на инцест. - прим. авт.]" (с.. 283-284).
... Я не могу.
Енджо долго Садо отчитывал, пытался вызвать эту Пингэ пред королевские очи, Хоген ее прикрыла и вывезла из закрытого города. Садо так распереживался, что прыгнул в колодец на глазах у короля и высших сановников. За ним прыгнул какой-то стражник и вытащил (благо воды в колодце было мало). >.<
"Во втором месяце [1758] расстроенный Его Величество пришел к сыну... и опять его раскритиковал. Возможно, желая посмотреть, признается принц или нет, он приказал рассказать о всех прегрешениях (хотя прекрасно знал, что Садо убивает людей). Хоть принц и смертельно боялся, что отец обо всем узнает, по своей природе он не мог врать, когда вопросы задавал отец. ...
В ответ принц сказал: "Когда мной овладевает гнев, я не могу держать себя в руках. Только убив - человека, животное, даже курицу - я могу успокоится".
"Почему так происходит?"
"Потому что мне больно".
"Почему тебе больно?"
"Мне грустно от того, что Вы меня не любите, и боюсь, когда Вы меня критикуете. Все это превращается в гнев".
И принц перечислил всех, кого убил. В этот момент Его Величество - возможно, из отцовских чувств или жалости - сказал: "Теперь все будет по-другому" (с. 287).
Не было. В другом месте Хоген пишет, что Енджо мог доебываться до мышей в мелочах (следование протоколу и/или своим собственным заскокам), но в случае действительно серьезных преступлений мог действовать спокойно и не так жестко, как можно было бы ожидать.
Примерно в это же время начались проблемы с одеванием.
"К [1760] когда у принца случался приступ, он всегда причинял кому-нибудь боль. Некоторое время ему помогала одеваться только Пингэ. Но в своем болезненном состоянии принц никого не замечал. В первом месяце [1761] он одевался, чтобы тайно покинуть дворец, но, внезапно обезумев, избил ее. Как только за ним закрылась дверь, Пингэ умерла" (с. 301).
"С [1760] погибло очень много евнухов и фрейлин. ... Ситуация становилась невыносимой. Он ввел во дворец несколько женщин, которых он встретил на своих вылазках инкогнито: монашку, подобранную в [1761], кисен из поездки в провинцию. Когда он устраивал увеселения, там присутствовали служанки дворца, которые чем-то его привлекли, и много кисен из города" (с. 313).
"В пятом месяце [1761] принц выкопал землянку, где обустроил три маленькие комнаты с раздвижными дверьми как в гробнице. Выйти наружу можно было через маленькую дверь в потолке. ... Ему очень понравилось, он провел там много часов в этой землянке, освещенной единственной лампой. Это место задумывалось как склад его оружия и принадлежностей для верховой езды [а не то, что мы подумали, да-да]" (с. 314)
В пятом месяце 1762 Енджо прислали очередную писульку с обвинениями Садо. Обвинителя казнили, Садо бесновался, угрожая его семье. И тут дама Сонхи не выдержала, да.
В целом это очень увлекательное чтение, думаю, буду перечитывать.
Теперь хочу почитать The Education of the Yi Crown Prince: A Study in Confucian Pedagogy, in The Rise of Neo-Confucianism in Korea. Конфуцианская педагогика! Ах ты ж моя прелесть!